Свирский подался вперед.

— Говорите, Ростовский!

Сергей кивнул в сторону охранника, дежурившего у дверей.

— Пусть этот тип выйдет.

После секундного колебания Орлов кивнул. Свирский тут же воспроизвел рукой жест, приказывающий охраннику удалиться. Тот молча подчинился. Они остались вчетвером.

— Итак?

— Все очень просто, господа. Компьютер находится в двух шагах от этого кабинета, в багажнике того самого черного «воронка», на котором вы, Свирский, доставили нас сюда.

Эффект был потрясающим. Свирский громко выругался и забегал по кабинету, Орлов как-то странно затряс щеками, отчего они заколыхались из стороны в сторону, словно уши африканского слона, а доктор вдруг покатился со смеху.

— Молодец, Серега! — воскликнул он сквозь душивший его смех. — Вот это по-нашему! Такого даже я от тебя не ожидал. Утер-таки нос доморощенным садистам-некрофилам, мать их!..

Орлов остановил тяжелый взгляд на своем помощнике.

— Сядь! — рявкнул он. — И прекрати суетиться! Как ты мог все это допустить, а? Запомни, я с тобой еще разберусь… кретин!.. — У него вдруг перехватило горло, и он едва не задохнулся от душившей его ярости.

Свирский замер.

— Владимир Анатольевич, клянусь, Ростовский водит вас за нос! Нет у него никакого компьютера!

— Заткнись! Не знаю, как Ростовский, а ты так точно меня за дурака держишь. Тебе это зачтется, обещаю.

— Владимир Анатольевич!.. — взмолился Свирский. — Я все исправлю, клянусь…

Но Орлов больше не замечал его. Его внимание полностью переключилось на Сергея.

— Допустим, вы говорите правду, Ростовский, — сказал он. — Я даже не стану проверять достоверность ваших слов. Что дальше?

— А дальше все очень просто, — как ни в чем не бывало продолжал Сергей. — Вы приносите оговоренную мною сумму, приводите мою дочь, мой друг отвозит и ее, и деньги в условленное место, а я передаю вам вот этот пульт. И лишь потом Свирский сможет приступить к выполнению своих непосредственных профессиональных обязанностей… Руки на стол! — внезапно рявкнул Сергей, уловив движение Свирского. — Ну, живо! Что у вас там в кармане, мобильный телефон? Никаких звонков, никаких сношений с вашими псами, ясно?.. Вот так, отлично. Вы становитесь умнее, Свирский. А теперь — киньте-ка мне вашу трубочку. Да-да, ту самую, что у вас в кармане. Только без глупостей!

Свирский нехотя вынул из кармана трубку мобильного телефона и молча катнул ее по полированной поверхности стола. Доктор ловко перехватил аппарат.

— Прекрасно, — резюмировал Сергей. — Однако вернемся к нашим баранам. Итак, Орлов, вы слышали мои условия. Добавлю лишь одно: если вы на них не соглашаетесь, моей почки вам не видать как своих ушей.

— А вам, Ростовский, вашей дочери, — влез в разговор Свирский. — Похоже, вы забыли, что она все еще у нас.

Сергей метнул в него яростный взгляд.

— Я ничего не забыл, — отчетливо произнес он. — А вот вы, похоже, забыли, что часы вашего хозяина сочтены. В конце концов, ему решать, что для него важнее: сохранить собственную жизнь и при этом потерять каких-то пятнадцать миллионов баксов — или потерять все. Не думаю, что семейные проблемы его будущего донора играют сейчас для него хоть какую-нибудь роль, и вряд ли его терзает желание отомстить мне — как, например, вас, Свирский. Уверен, как законченный эгоист, в первую очередь он будет думать о себе. А также во вторую, третью и четвертую. И я, и моя дочь, и мой друг из Огней, да и вы, Свирский, для него — всего лишь пустой звук, некая пространственная помеха, мелочь, от которой нужно только отмахнуться — и она исчезнет сама собой. Вы желаете положить на чаши весов жизни вашего хозяина и моей дочери и посмотреть, какая чаша перевесит? Валяйте. Только учтите, решение будете принимать не вы… Итак, господин Орлов?

Орлов немного помедлил.

— Где гарантии, что завтра этот материал не будет предан гласности? — сказал он наконец.

— А где гарантии, — в свою очередь спросил Сергей, — что вы не будете преследовать моего друга доктора и мою дочь?

Орлов кивнул.

— Ясно. Ваши гарантии против моих гарантий. Так?

— Вы на верном пути, Орлов. Пока мы держим материалы в секрете, вы не посмеете тронуть никого из нас. И наоборот, пока вы ведете себя смирно и не пытаетесь свести с нами счеты, мировая общественность останется в неведении относительно ваших преступных деяний.

— Хорошо, — сдался наконец Орлов. — Вы получите требуемую сумму. Сегодня же на имя вашей дочери будет выписан чек.

Сергей решительно замотал головой.

— Только наличными. И немедленно.

Орлов поднял глаза и в упор посмотрел на него.

— Я согласен, — глухо произнес он.

До полуночи оставалось пятнадцать минут.

Прежде чем покинуть мониторную, Абрек выпытал у своих пленников всю нужную информацию. Теперь он знал, где они держат девочку, знал, как туда пробраться, знал также примерное расположение помещений служебной зоны. Тем двоим, уходя, пригрозил:

— Шевельнетесь — все здесь взлетит на воздух.

И они, похоже, поверили; по крайней мере, когда он уходил, оба вели себя весьма смирно. Смерть их товарища была порукой тому, что этот неведомо откуда взявшийся налетчик шутить не любит. Лучше с ним не связываться.

Абрек беспрепятственно спустился на самый нижний этаж, который находился на глубине примерно семи метров под землей. Этот этаж вряд ли можно было назвать жилым, скорее он походил на секретный бункер или бомбоубежище. Ни на лестнице, ни в коридорах Абрек не встретил ни единой живой души: обслуживающий персонал либо уже спал, либо отдыхал, потягивая в своих комнатушках дешевое баночное пиво и тупо уставившись в телеящик.

Сойдя с лестницы, он попал в квадратное помещение, вдоль бетонных стен которого располагалось с десяток дверей. Абрек уже знал: большинство из этих дверей вели в складские и подсобные помещения, где хранилась отжившая свой век домашняя утварь, старая мебель, садовый инвентарь и весь тот хлам, который обычно годами скапливается в большом хозяйстве и который бережливый и расчетливый управляющий не торопится выбрасывать на свалку. Однако одна дверь здесь была особенной: обитая толстыми стальными листами, с глазком посередине, она вела в типичную тюремную камеру, где, по мере возникновения необходимости, могло содержаться то или иное неугодное хозяину лицо.

Именно за этой железной дверью и держал Орлов девочку Катю, десятилетнюю дочь Сергея Ростовского.

Абрек заглянул в глазок. В углу крохотной камеры он увидел небольшой, грубо сколоченный деревянный стол, тумбочку и железную кровать, а на ней — сжавшуюся в комочек исхудавшую девочку с бледным несчастным личиком и давно нечесаными волосами. Она куталась в старое тонкое одеяло, местами рваное и протертое до дыр, и безучастно, ничего не видя, смотрела прямо перед собой. При виде девочки даже у такого опытного, вдоволь насмотревшегося на людские страдания, солдата, каким был Абрек, сжалось сердце. Стиснув зубы, он мысленно поклялся, что вырвет это дитя из лап убийц, даже если ему придется шагать по трупам подонков, которые лишили себя права называться людьми.

Однако дверь оказалась запертой на ключ, и отпереть ее кроме как ключом не было никакой возможности. Абрек тихо выругался. Еще одно препятствие, предусмотреть которое он был просто обязан.

Что ж, дойдя до последнего рубежа, он уже не имел права отступать. Он сделает то, что должен был сделать, и ни один человек не сможет помешать ему. А ключ у него будет, и очень скоро. Ключ ему принесут.

На часах было 23.55.

Глава шестнадцатая

— Я согласен, — повторил Орлов. — Вы получите эту сумму. Сейчас.

Он сделал попытку подняться; это далось ему с большим трудом. Свирский бросился ему на помощь, однако Орлов, собравшись с силами, внезапно выпрямился и властным жестом остановил его.

— Я сам!

Он выбрался из-за стола и, пошатываясь, нетвердой походкой направился к книжному стеллажу в глубине кабинета. Нажал на какую-то скрытую кнопку в стене — и стеллаж вдруг начал поворачиваться вокруг оси, открывая взорам собравшихся проход в едва освещенное помещение.